Моя встреча с Глебом Капустиным. Рассказ 'Срезал' Шукшина

Я хорошо помню тот вечер, как сидел на террасе, поглощённый своими мыслями о том, как нелегко иногда складываются человеческие судьбы. Вдруг смотрю, Глеб Капустин идёт, к плечам своих душегреку плотнее прижимая — осень ведь на дворе, прохладно уже. Шёл он неспеша, будто прогуливаясь, но я сразу понял: к делу какому-то идёт, не просто так мимо проходить собралась эта фигура внушительная.

— Здравствуйте, — приподняв голову, отделился Капустин похвально учтиво, но лица его необъяснимо угрюмый отпечаток ничуть не покрылся улыбкой.

— Здравствуй, Глеб,— кивнул я в ответ, уже понимая, что разговор этот никак иначе, как важным и даже, пожалуй, основательным выйти не может.

Небо быстро свинцовым закрылось в полумраке вечернем, казалось, дождь вот-вот начнет барабанить. Мы отошли в уютный уголок сада, чтобы в тишине наедине поговорить обо всем и ни о чём, как водится.

— Слыхал про эту пьесу, что Шукшин "Срезал" назвал? — Глеб начал разговор неожиданно резво, глаза его блестели каким-то странным огнём, чем подержав мой интерес чуть более цепким.

— Ну, слышал. Что ж тут особенного? — предложил я, осторожно давая ему возможность разойтись в объяснениях.

— Думаешь, там всё так и просто, как кажется? — Глеб усмехнулся, будто знал нечто такое, что доступно только избранным. — Не всё ж, наверное, Шукшин своим домыслом написал. Не случайно такие характеры выходит обрисовывать.

Мы долго ещё беседовали о Шукшине, о людях, встречаемых на пути, об их поступках и поворотах судьбы. Глеб Капустин, казалось, понимал мир с какой-то иной глубиной, неведомой простому человеку. Рассказ о построенной вокруг людском и мыслей драмы пьеса "Срезал" обретал новые контуры в нашем диалоге, будто каждый из нас вносил свой аромат в общую палитру.

Глеб говорил об одном из героев пьесы, будто знал его лично, его мысли выводили на обширные размышления о человеческой природе, будущем и прошлом. Мы обманываем себя, часто надеясь на иллюзии, возвышаем маски людей, не замечая подлинных истин приглядев себя к поверхности, — когда жизнь требует от нас보다 внимания, вдумчивости и простоты.

Так наша встреча под обложкой вечера расстелилась вдруг шире и глубже, чем просто диалог двух старых знакомых. В простоте и мудрости Глеба Капустина почувствовал я что-то первозданное, важное и крепкое, рефлектируя нашу неизбежную связь с великим искусством, воплощённым в рассказах Шукшина и неразрывно в каждом из нас.